Коварство и эффективность!
Неразвернутый отчет смотреть несколькими записями ранее.)
Постыгровые отчеты и высказанные устно мнения мотивируют написать о том, что же на самом деле из себя представляла мировое зло и коварная отравительница Шарлотта Беннет.
читать дальшеНачнем с того, что на игру мне очень хотелось – ну как же, викторианка и детектив. И поэтому мне было в целом неважно, какой ролью. И как-то до меня не сразу дошло, что Тея, которая изначально должна была играть эту роль, играет обычно нечто совсем другое, нежели я. И нравятся нам очевидно разные типажи. Так что я в определенный момент в панике соображаю, что девочку-из-пансиона мне играть будет не просто сложно, а еще и неинтересно.
И роль дорабатывается напильником. Точнее, фразой Сэйджу «Я согласна на все что угодно, если при этом она будет наркоманкой». Вот это действительно давно хотелось сыграть. «А подсадить на кокаин ее мог, например, Патрик». «Этот моооог», отвечает мне мастер, и я успокаиваюсь.
А потом так как-то сумбурно получается, что дозагруз и выправление логики в квенте происходит непосредственно в коттедже перед игрой. Внезапно мы с Ксото решаем, что, видимо, у Шарлотты и Патрика был роман. Классическая история о притягательности запретного. Набрасываем на коленке временные рамки этой истории (а то сначала получалось, что роман у нас был в мои шесть-восемь лет)). Все, с этим уже совсем хорошо можно работать.
А теперь персонажно.
Шарлотта… А точнее, Чарли, как ее называли близкие друзья. Хрупка и нежная девушка. Очень хрупкая, очень нежная, очень девушка. В свое время ей достался небольшой глоток свободы в этом насквозь несвободном мире, и с тех пор у нее есть свое лекарство: лекарство от того, когда жизнь становится совсем уж невыносимой. Кокаин для нее не ужасная зависимость, а большое благо, на самом деле. Иначе бы, боюсь, она нашла другое средство сбежать из этого мира, и скорее всего – навсегда.
В Бодди-холл она приезжает с двумя целями: во-первых, дядюшка велел, а она для дядюшки практически собственность, и во-вторых, как-то попытаться помочь Джен разобраться в ее истории. Джен – родная дочь дядюшки Реджинальда, и для Чарли это еще один из поводов его не любить.
Впрочем, не любит она здесь никого. Особенно не нравятся ей Оливия Рейнз, тетушка Вайолет… и, конечно, Патрик. Его она боится до одури, боится себя в его присутствии, а еще для нее та давняя история трехлетней давности – это глубоко запрятанная боль и разбитое сердце. Ну потому что зачем она ему нужна, в самом-то деле… У него таких…
А тут еще дядюшка решает показать ей, что она действительно его собственность, и на грани шантажа приказывает ей выйти замуж за кого-то из его знакомых, да еще и шпионить за ним в пользу дядюшкиных интересов. Чарли вздыхает – и смиряется. Выбора-то нет.
Ну, хотя бы подруге помочь. Чарли перед ужином раскидывает ей карты (как же я на игру да без минимального набора ритуалиста?)), и карты ясно говорят: дом, неожиданная радость, а еще указывают на некого человека, имеющего отношение к судебным процессам. Да-да-да, кузен Шелдон, решаем мы. Чарли очень нравится мысль о том, чтобы устроить личную жизнь подруги. Чтобы нет думать о своей истории.
Ужин – настоящее испытание. Весь серпентарий в сборе, да еще и Патрик рядом, и это то ли хорошо, то ли ужасно… И новость о смерти дядюшки ее совершенно не задевает, она даже не понимает, что, собственно, произошло-то. Вообще никак это не доходит до ее сознания.
В состоянии полубреда отвести тетушку Вайолет к ней в комнату, принести ей воды… И выскочить в туалетную комнату со шприцем, потому что уже невозможно.
Как так получилось, что именно в этот момент они столкнулись с Патриком, я не знаю. Именно сейчас, когда ей уже ничего не страшно.
И эмоции трехлетней давности накрывают с головой.
Хотя она прекрасно понимает, что своими действиями ломает себе судьбу. Мысль о том, что Патрик может на ней (да на ком угодно вообще) жениться, кажется ей абсурдной. Так что это роман на грани отчаяния. (Здесь кое-кто может сказать, что у меня всегда так.)
А потом она, нервно посмеиваясь, ловит Джен, и они начинают свое расследование. Точнее, сбор всей доступной информации, что весьма затруднительно для юных девушек в викторианском обществе.
Маленький доигровой комментарий: у Ласьки изначально была функция а ля миссис Марпл, и мы договорились, что будем бегать и расследовать вместе. Вообще, реально хорошо, что нас было двое. Очень удобно. И все переживания, которые могли остаться на внутреннюю игру, оказались вынесены в диалог.
Ах да. Еще момент. Примерно тогда же я замечаю этот несчастный флакончик, прямо рядом с (да что ж так хочется сказать Лестрейдом?) кузеном Шелдоном. А дурь-то из головы не выветрилась… Хотя фоново Шарлотта и понимает, что это страшшшно подозрительно, но на флакончик указывает. И примерно с этого момента начинает чувствовать себя мировым злом.
Очень забавно играть с этим чувством, кстати. Когда понимаешь, что нет возможности снять с себя подозрения. Остается работать с этическим полем: если я не могу логически доказать, что я не виновата, я попробую просто показать, что я солнышко и не могу никого убить. Ну или, по крайней мере, что я настолько солнышко, что мне можно даже убивать.
Да-да, это я понимала и решала как Шарлотта, хоть и не в таких формулировках. Мозг у нее, безусловно, был, хоть Джен и утверждает что внешний, в лице подруги…
Все равно все логические выкладки разбивались о кокаин и Патрика.)
В общем, мы обыскивали комнаты, читали чужие письма и телеграммы, подслушивали разговоры... И честно обо все докладывали Шелдону. Потому что очень быстро поняли, что у него возможностей больше, и если мы хотим быть в курсе расследования, надо просто вертеться поблизости.
Еще мы регулярно бегали проверять, жив ли Патрик. Ну так. На всякий случай.
О, кстати, единственный раз, когда Шарлотта заподозрила Моргану в причастности к убийству. Когда она назвала Патрика «молодым лордом», а потом заявила, что это было пророчество. Логика: быть основным наследником подозрительно, те, кто подчеркивают этот факт, хотят вызвать подозрения, следовательно, сами они подозрительны. То есть миссис Уолтон, миссис Харди и медиум.
А вот про управляющего Чарли не думала вообще. Браво. Хоть мы и говорили про него в комнате у Шелдона и Ллойда, но как-то не остановились на этой мысли. Так что по линии «стать гениальным детективом и вывести всех на чистую воду» - полный провал. Зато внезапно квест комплит – единственная задача моя на игре была устроить свое будущее путем удачного замужества.
И я, честно говоря, не думала про этот квест и ничего для его выполнения не делала.
Но, честно говоря, после оглашения завещания и предложения Патрика… Ощущения как пойти ва-банк с очень рискованной комбинацией – и выиграть. Из Чарли вырастет когда-нибудь очень сильная и уверенная в себе женщина.
Если доживет, конечно.
А пока она – очень испуганная, очень счастливая, привыкшая ставить на карту сразу все – доверять полностью, любить самозабвенно, доводить начатое до конца. Как сказал когда-то Чеширский по другому поводу, «я нежный и нервный, как открытая рана».
В комнате Шарлоты на прикроватном столике остался шприц с дозой кокаина. О нем знает Джен.
Еще об одном шприце Джен не знает.
От этой привычки Чарли не планирует отказываться всерьез и надолго. Но пока так надо.
В общем, я долго и много еще могу писать. Здесь нет ни слова про Ллойда - а мы так прекрасно вскрывали кабинет, и вообще; здесь нет ни слова про нашу писательницу, а ее фотографию я носила в корсаже; нет ни слова про Джона Доу, крааайне подозрительно типа, во многом сделавшего нам игру... Но надо уже как-то останавливаться.)
Всем спасибо.)
Постыгровые отчеты и высказанные устно мнения мотивируют написать о том, что же на самом деле из себя представляла мировое зло и коварная отравительница Шарлотта Беннет.
читать дальшеНачнем с того, что на игру мне очень хотелось – ну как же, викторианка и детектив. И поэтому мне было в целом неважно, какой ролью. И как-то до меня не сразу дошло, что Тея, которая изначально должна была играть эту роль, играет обычно нечто совсем другое, нежели я. И нравятся нам очевидно разные типажи. Так что я в определенный момент в панике соображаю, что девочку-из-пансиона мне играть будет не просто сложно, а еще и неинтересно.
И роль дорабатывается напильником. Точнее, фразой Сэйджу «Я согласна на все что угодно, если при этом она будет наркоманкой». Вот это действительно давно хотелось сыграть. «А подсадить на кокаин ее мог, например, Патрик». «Этот моооог», отвечает мне мастер, и я успокаиваюсь.
А потом так как-то сумбурно получается, что дозагруз и выправление логики в квенте происходит непосредственно в коттедже перед игрой. Внезапно мы с Ксото решаем, что, видимо, у Шарлотты и Патрика был роман. Классическая история о притягательности запретного. Набрасываем на коленке временные рамки этой истории (а то сначала получалось, что роман у нас был в мои шесть-восемь лет)). Все, с этим уже совсем хорошо можно работать.
А теперь персонажно.
Шарлотта… А точнее, Чарли, как ее называли близкие друзья. Хрупка и нежная девушка. Очень хрупкая, очень нежная, очень девушка. В свое время ей достался небольшой глоток свободы в этом насквозь несвободном мире, и с тех пор у нее есть свое лекарство: лекарство от того, когда жизнь становится совсем уж невыносимой. Кокаин для нее не ужасная зависимость, а большое благо, на самом деле. Иначе бы, боюсь, она нашла другое средство сбежать из этого мира, и скорее всего – навсегда.
В Бодди-холл она приезжает с двумя целями: во-первых, дядюшка велел, а она для дядюшки практически собственность, и во-вторых, как-то попытаться помочь Джен разобраться в ее истории. Джен – родная дочь дядюшки Реджинальда, и для Чарли это еще один из поводов его не любить.
Впрочем, не любит она здесь никого. Особенно не нравятся ей Оливия Рейнз, тетушка Вайолет… и, конечно, Патрик. Его она боится до одури, боится себя в его присутствии, а еще для нее та давняя история трехлетней давности – это глубоко запрятанная боль и разбитое сердце. Ну потому что зачем она ему нужна, в самом-то деле… У него таких…
А тут еще дядюшка решает показать ей, что она действительно его собственность, и на грани шантажа приказывает ей выйти замуж за кого-то из его знакомых, да еще и шпионить за ним в пользу дядюшкиных интересов. Чарли вздыхает – и смиряется. Выбора-то нет.
Ну, хотя бы подруге помочь. Чарли перед ужином раскидывает ей карты (как же я на игру да без минимального набора ритуалиста?)), и карты ясно говорят: дом, неожиданная радость, а еще указывают на некого человека, имеющего отношение к судебным процессам. Да-да-да, кузен Шелдон, решаем мы. Чарли очень нравится мысль о том, чтобы устроить личную жизнь подруги. Чтобы нет думать о своей истории.
Ужин – настоящее испытание. Весь серпентарий в сборе, да еще и Патрик рядом, и это то ли хорошо, то ли ужасно… И новость о смерти дядюшки ее совершенно не задевает, она даже не понимает, что, собственно, произошло-то. Вообще никак это не доходит до ее сознания.
В состоянии полубреда отвести тетушку Вайолет к ней в комнату, принести ей воды… И выскочить в туалетную комнату со шприцем, потому что уже невозможно.
Как так получилось, что именно в этот момент они столкнулись с Патриком, я не знаю. Именно сейчас, когда ей уже ничего не страшно.
И эмоции трехлетней давности накрывают с головой.
Хотя она прекрасно понимает, что своими действиями ломает себе судьбу. Мысль о том, что Патрик может на ней (да на ком угодно вообще) жениться, кажется ей абсурдной. Так что это роман на грани отчаяния. (Здесь кое-кто может сказать, что у меня всегда так.)
А потом она, нервно посмеиваясь, ловит Джен, и они начинают свое расследование. Точнее, сбор всей доступной информации, что весьма затруднительно для юных девушек в викторианском обществе.
Маленький доигровой комментарий: у Ласьки изначально была функция а ля миссис Марпл, и мы договорились, что будем бегать и расследовать вместе. Вообще, реально хорошо, что нас было двое. Очень удобно. И все переживания, которые могли остаться на внутреннюю игру, оказались вынесены в диалог.
Ах да. Еще момент. Примерно тогда же я замечаю этот несчастный флакончик, прямо рядом с (да что ж так хочется сказать Лестрейдом?) кузеном Шелдоном. А дурь-то из головы не выветрилась… Хотя фоново Шарлотта и понимает, что это страшшшно подозрительно, но на флакончик указывает. И примерно с этого момента начинает чувствовать себя мировым злом.
Очень забавно играть с этим чувством, кстати. Когда понимаешь, что нет возможности снять с себя подозрения. Остается работать с этическим полем: если я не могу логически доказать, что я не виновата, я попробую просто показать, что я солнышко и не могу никого убить. Ну или, по крайней мере, что я настолько солнышко, что мне можно даже убивать.
Да-да, это я понимала и решала как Шарлотта, хоть и не в таких формулировках. Мозг у нее, безусловно, был, хоть Джен и утверждает что внешний, в лице подруги…
Все равно все логические выкладки разбивались о кокаин и Патрика.)
В общем, мы обыскивали комнаты, читали чужие письма и телеграммы, подслушивали разговоры... И честно обо все докладывали Шелдону. Потому что очень быстро поняли, что у него возможностей больше, и если мы хотим быть в курсе расследования, надо просто вертеться поблизости.
Еще мы регулярно бегали проверять, жив ли Патрик. Ну так. На всякий случай.
О, кстати, единственный раз, когда Шарлотта заподозрила Моргану в причастности к убийству. Когда она назвала Патрика «молодым лордом», а потом заявила, что это было пророчество. Логика: быть основным наследником подозрительно, те, кто подчеркивают этот факт, хотят вызвать подозрения, следовательно, сами они подозрительны. То есть миссис Уолтон, миссис Харди и медиум.
А вот про управляющего Чарли не думала вообще. Браво. Хоть мы и говорили про него в комнате у Шелдона и Ллойда, но как-то не остановились на этой мысли. Так что по линии «стать гениальным детективом и вывести всех на чистую воду» - полный провал. Зато внезапно квест комплит – единственная задача моя на игре была устроить свое будущее путем удачного замужества.
И я, честно говоря, не думала про этот квест и ничего для его выполнения не делала.
Но, честно говоря, после оглашения завещания и предложения Патрика… Ощущения как пойти ва-банк с очень рискованной комбинацией – и выиграть. Из Чарли вырастет когда-нибудь очень сильная и уверенная в себе женщина.
Если доживет, конечно.
А пока она – очень испуганная, очень счастливая, привыкшая ставить на карту сразу все – доверять полностью, любить самозабвенно, доводить начатое до конца. Как сказал когда-то Чеширский по другому поводу, «я нежный и нервный, как открытая рана».
В комнате Шарлоты на прикроватном столике остался шприц с дозой кокаина. О нем знает Джен.
Еще об одном шприце Джен не знает.
От этой привычки Чарли не планирует отказываться всерьез и надолго. Но пока так надо.
В общем, я долго и много еще могу писать. Здесь нет ни слова про Ллойда - а мы так прекрасно вскрывали кабинет, и вообще; здесь нет ни слова про нашу писательницу, а ее фотографию я носила в корсаже; нет ни слова про Джона Доу, крааайне подозрительно типа, во многом сделавшего нам игру... Но надо уже как-то останавливаться.)
Всем спасибо.)